Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— А при чем здесь это? — вопросом ответила Щепка, — Васька никогда и не был командиром сил обороны. Я просто взяла его на эту вышку пулеметчиком. Ну, правда, обещала, в случае чего дать дивизию, но это и всё.

— Да?

— Да.

Э-хх, сюда Бориса Парамонова, он разберется с этими неположенными по уставу лещами, сомами, норвежской семгой и ее икрой. Ибо:

— А по уставу ли это военного времени?

— Не думаю, что это устроит Щепку, любимую девушку другого гиганта русской демократии, а именно:

— Анатолия Стреляного. Вот им бы стреляться здесь на дуэли! Но еще не вечер, авось это еще будет. Дуэли, кажется, не запрещены.

С веселым смехом, под семгу с холодным пивом они выехали за бруствер. Кстати в этом броневике был только еще один человек, а именно водитель. И это был Вара. Его досрочно выпустили с Губы, куда он попал за недостойное защитника крепости поведение. А именно:

— Обосрался при всех.

— Но у кого хватило ума доверить ему броневик? — спросила Щепка.

— Никто не умеет его водить, — сказал Махно.

— А он умеет?

— Нет.

— Тогда зачем его назначили.

— Пусть смоет кровью свой позор.

— Кто давал этот приказ забыл, что смывать его придется нашей кровью, — сказала Ника. — Ну, если он перевернет броневик, или пойдет на штурм превосходящих сил противника.

— Ладно, — сказал Махно, — дайте ему пива, чтобы вышибить из головы дурь-то.

— Это не поможет, — неожиданно сказал откуда-то снизу Вара.

— Почему?

— Я нахожусь под влиянием потусторонних сил.

— А именно? — спросила Ника.

— Где-то здесь Их Бин Распутин, и он хочет, чтобы мы разбились.

— Чушь, впрочем, зачем? — спросила Щепка.

— Мы не знаем никакого Распутина, — высказал свое мнение и Махно. Тут они увидели через прицельную пулеметную щель цепи дэникинцев, молча идущие вслед за Троянским Конем. Название в данном случае от слова три. Их так и было:

— Агафья двигалась на них в пулеметной тачанке, запряженной не как правило тройкой, а парой лошадей, и это были КВО — конь вещего Олега, а в данном случае Пархоменко, и:

— Конь Буди — Софист. Сначала, правда, эти ребята хотели запрячь саму Аги в эту тачанку, но она их переиграла. Как? Попросила показать, как надо, и они согласились. Зачем? Просто в предвкушении радости покататься на ней. Один из них даже сказал, обращаясь к другому:

— Вот увидишь, это будет лучше, чем секс.

— Но-о! — по жопе ей, а довольна.

— Где ты такое видел? — спросил Буди.

— Да есть специалисты и в нашем кино, — ответил Пархоменко. И добавил:

— Но лучше ссылайся на Дольче Вита, если что.

— Что это такое, я не знаю, — сказал Беда.

— Счастливая жизнь. Нет, лучше:

— Сладкая Жизнь.

— Как грится, не Жизнь, а Малина, и широкая грудь Распутина.

— Ты спутал, батя.

— Я? Я никогда ничего не путаю.

— Ну, смотри, а то и другие претендуют на стояние рядом с Малиной.

— Как с бревном?

— Под бревном, ты имеешь в виду?

— Естественно.

— Что естественно, то не очень-то и позорно.

— Например?

— Например, Вара обосрался при всех, а теперь едет на нас в броневике. Доверили.

— Ты думаешь, он за рулем этой Тягомотины?

— Да.

— Как узнал? Ты, случайно, не засланный казачок.

— Нет, это ты засланный казачок.

— Почему?

— По определению, ты шел на нас в атаку на своем КВО. Не помнишь, что ли уже?

— Нет, еще не забыл, отлично помню, что я сейчас в плену у Зеленых.

— У Зеленых, которые называют себя Красными.

— Почему?

— Чтобы не видна была их большая кровь. И значится, не Махно у них корректировщик огня, а Распи.

— Откуда он вообще взялся? — спросил Пархоменко.

— Ты меня спрашиваешь?

— Ну, не ее же? — Пархоменко насмешливо кивнул назад, где в тачанке раскинулась лейтенант, в аглицком вицмундире, Аги.

— Вы чё там разговорились, лошади?! — рявкнула Аги. — По рогам давно не получали.

— А ты чё оделась, как на похороны? — спросил Пархоменко.

— Хочу умереть, как гвардеец, но штатский, — просто ответила Аги.

— А то могут подумать, что я шпионка какая-нибудь Ника Ович.

— А она шпионка? — спросил Пархоменко.

— Конечно, она работает на Махно.

— Так они все сейчас в броневике, который идет на нас, каки же они шпиёны?

— Откуда ты все знаешь? — спросила Аги.

— Разве я не сказал еще? Мне передает информацию мой личный Медиум, Распутин.

— Господи, — махнула рукой Аги, — хватит врать. Вперед, на броневик. И да:

— За двадцать пять метров от этого чудовища рассредоточиться и взять в клещи.

— А ты?

— Я забросаю его гранатами.

Если кто не знает, командующим пока еще был Корнилов, генерал от инфантерии. И он выехал вперед, обогнув повозку, как он многозначительно выразился:

— Маркитантка юная убита. — А она промолчала, шокированная этой короткой, но многозначительной речью. Но всё же крикнула, когда командующий был уже далеко:

— Продаю, даю и пью.

— Вот? Уот ду ю сей? — Лавр обернулся.

— Она говорит:

— Трахни, прежде чем навсегда уйдешь на Тот свет. Лавр потряс головой.

— Вот ду ю сей? — И Лавр повернул назад. Хотя и понял, что напрасно. Напрасно, даже если секс будет незабываемый, коньяк Наполеон или Камю, пусть даже Мартель, а еда Стейк по-Флорентийски. И точно Лавр был убит тремя выстрелами из броневика. Эта был небольшой экспериментальный гранатомет, имевший на сегодня всего эти три снаряда. И Вар сделал вилку, когда Лавр уже трахнул Аги, выпил две рюмки Наполеона, и закусил его не салом с чесноком, а натуральными французскими конфетами, которые подарил Аги один знакомый. Он уже приготовился сесть на своего коня, когда слева разорвался первый снаряд.

— Отведи и почисти своего коня! — крикнула ему Аги. — Так гласит первая заповедь кавалериста.

— Я сам ее и придумал, — ответил Корнилов. Но все-таки сел на коня. Раздался второй выстрел.

— Скачи назад! — крикнула маркитантка, — сейчас будет Вилка.

— А может Ложка, — счел нужным посмеяться первый командарм армии инопланетян, в которую вступило много местных Добровольцев. Да и действительно, вилка может быть не только впереди, но и сзади. И он выбрал штурм этого, по его мнению, Екатеринодара. Но снаряд из броневика был с недолетом, и разорвался впереди, прямо перед табуном лошадей, казалось главнокомандующему, нагнавших его в этой последней атаке.

— Может мы сначала его похороним? — спросил Беда, а потом пойдем на лобовую атаку с этим Динозавром-броневиком?

— После похороним, — сказала Аги, ибо сначала надо отомстить, за смерть моего первого любовника.

— Первого переспросил Пархоменко, и добавил: — А как же я?

— Ты? Если и было, то только в общем бане, под запарку, а так нет, никогда.

Махно в броневике сказал, чтобы открыли люк.

— Зачем? — не поняла Щепка.

— Я пойду вперед.

— Куда? Я не поняла: вперед?

— Да, я забросаю его гранатами.

— Кого, я так и не поняла?

— Он имеет в виду этого двурогого Минотавра, — процитировала Ника. Кого? Саму себя.

— Не надо, мы так его возьмем, — ответила Щепка.

— Как так?

— У нас два пулемета.

— Мы можем его только ранить, и тогда он только еще больше разозлится.

— Хорошо, иди, — сказала Щепка, но Ника возразила:

— Я против.

— Да? Почему?

— Их либэ дих.

— Это другое дело. Тогда иди сама.

— Думаю, проще вообще никуда не ходить, мы их и так раздавим, как броневик простую лошадь.

— К сожалению, это уже невозможно.

— Почему?

— Я приняла решение уже до этого, — резюмировала Щепка.

— Отлично, а теперь отмени его.

— Не могу, это плохо подействует на наш личный состав.

— Тогда я пойду с ним.

— Да?

— Да.

— Тогда иди, хотя подожди, если пойдешь без моего приказа, можешь больше не возвращаться.

— Это серьезное заявление, я могу перейти на Их сторону.

— Махно никогда не перейдет на сторону Инопланетян.

— Если я попрошу на время перейдет, — ответила Ника Ович.

И. И Аги со своей стороны увидела, что броневик повернул. Повернул к ним задом, а к башне Василия Ивановича передом. Нет они еще не связали Щепку новыми, называемыми:

— На Раз, — наручниками из инопланетного пластика, одним движением эта на вид непрочная ленточка сковывала руки навсегда. В том смысле, что самостоятельной возможности открыть ее не было.

Почему? Потому что их нельзя было уже снять вообще. Только срезать.

Но чем? Никто не знал. Сама Щепка считала, что она Инопланетянка по своему настоящему рождению, и эти наручника получила еще на Альфе Центавра для возможной защиты от злобных аборигенов. Но друзья поднимали ее на смех, и говорили, что: